Случай необходимости - Страница 13

— И теперь когда, я был с вами предельно откровенен, — сказал Петерсон, — может быть вы расскажете мне, чем вызван ваш столь необычный интерес к доктору Ли.

— Я не усматриваю в этом ничего необычного. Он мой друг.

— Он позвонил вам даже прежде, чем своему адвокату.

— По закону ему положено два телефонных звонка.

— Вы правы, — согласился Петерсон, — но в подавляющем большинстве случаев люди используют их на то, чтобы позвонить адвокату и жене.

— А он хотел поговорить со мной.

— Да, — сказал Петерсон. — Но вопрос в том, почему?

— Потому что я одно время изучал юриспруденцию, — ответил я, — а так же в связи с моим врачебным опытом.

— У вас есть диплом юриста?

— Нет, — признался я.

Петерсон водил ладонью по краю стола.

— Я, видно, чего-то тут не понимаю.

— Я не уверен, — сказал я, — что в данный момент это настолько важно.

— А может быть вы тоже могли оказаться до некоторой степени замешанным в этом деле?

— Все может быть, — сказал я.

— Означает ли это признание?

— Это означает только то, что все может быть.

Еще какое-то мгновение он оценивающе разглядывал меня.

— А вы, доктор Берри, очень несговорчивы, как я погляжу.

— Я скептик.

— Но если вы так скептически относитесь ко всему, то откуда у вас уверенность, что доктор Ли этого не делал?

— Боюсь, адвоката защиты из меня не выйдет.

— Знаете, — сказал Петерсон, — от ошибки никто не застрахован. Даже врач.

* * *

Когда я вышел на улицу, оказываясь под уныло моросящим октябрьским дождиком, то первым делом подумал о том, что, решив бросить курить, я выбрал для этого крайне неподходящее время. Петерсон действовал мне на нервы, и теперь я чувствовал себя вконец расстроенным. Я успел выкурить целых две сигареты по дороге к магазинчику, где я собирался купить новую пачку. Я ожидал увидеть перед собой твердолобого и до необычайности тупого полицейского. Но Петерсон не оправдал моих ожиданий. Если все рассказанное им было правдой, то, выходило, что полиция и впрямь располагала достаточно вескими доказательствами. Возможно, при некоторых обстоятельствах они могли и не сработать, но тем не менее значимость улик позволяла ему не опасаться того, что из-за случайно допущенного просчета ему придется вылететь с работы.

Петерсон оказался в довольно затруднительном положении. С одной стороны, содержать доктора Ли под арестом было не безопасно; но с другой стороны, при должной серьезности улик, было столь же не безопасно оставлять его на свободе. Сложившаяся ситуация требовала от Петерсона принятия решения, и он сделал свой выбор. Теперь он будет упорно отстаивать свою точку зрения так долго, насколько это будет возможно. Тем более, что на крайний случай у него и отговорка имеется: если дела пойдут уж совсем плохо, что он сможет свалить всю вину на миссиз Рэндалл. Он действовал по той же схеме, что в среде хирургов и молодых стажеров известна более под сокращением ДСР: делал свою работу. Это означает, что врач действует, руководствуясь очевидными симптомами, не задумываясь о том, прав он в данном случае или нет; его оправдывает то, что он поступал, как в тот момент требовали от него обстоятельства. В этом смысле позиции Петерсона оставались надежными. Он ничем не рисковал: если Арта осудят, Петерсон будет избавлен от выслушивания выговоров и нотаций. Но если Арт даже будет и оправдан, то Петерсон здесь снова вроде как ни при чем. Потому что он просто делал свою работу.

Войдя в магазин, я купил сразу две пачки сигарет и сделал несколько телефонных звонков из установленного тут же телефона-автомата. Сначала я позвонил в лабораторию и предупредил, что до конца дня меня не будет. Затем я позвонил Джудит и попросил ее пойти домой к Артуру и оставаться там вместе с Бетти. Она спросила, видел ли я самого Арта, и я сказал, что да, видел. Потом она спросила, все ли с ним в порядке, и я ответил, что все в полном порядке, и что его должны будут скоро отпустить.

Вообще-то я не имею привычки что-либо утаивать от жены. Ну, может быть, за исключением, может быть, пары совсем незначительных, я бы сказал, мелочей. Как, например, рассказ о выходках Камерона Джексона на конференции Американского хирургического общества, что проводилась несколько лет тому назад. Я знал, что она наверняка станет очень переживать за жену Камерона. Тем более, я видел, как была расстроена Джудит, когда они развелись по весне. Этот развод был известен в местных кругах как МР — медицинский развод — и не имел ничего общего с прочими условностями. Просто Камерон, преуспевающий ортопед, полностью посвятивший всего себя медицине, с некоторых пор начал реже обедать дома, проводя все время в больнице. Но его жена так и не смогла смириться с этим. Вначале она выражала свое недовольство и возмущение по поводу ортопедии, а затем объектом для гнева стал сам Камерон. Теперь она осталась с двумя детьми, получая триста долларов в неделю, но только счастливее от этого она все равно не стала. Она жить не может без Камерона, но только ей нужен только он один — без медицины.

Камерон тоже не в восторге от случившегося. Я случайно встретил его на прошлой неделе, и в разговоре он прозрачно намекнул, что вроде собирается жениться на какой-то медсестре, с которой встречается последнее время. Конечно, он знает, что пойдут всякие там разговоры, но самое большое впечатление на меня произвел сам ход его рассуждений: «Но по крайней мере, эта-то хоть поймет…»

Я часто думаю о Камероне Джексоне, равно как еще о доброй дюжине своих знакомых, очень на него похожих. Обычно я вспоминаю о нем поздно вечером, когда мне приходится задерживаться в лаборатории или когда я бываю настолько занят, что, засидевшись за работой, забываю позвонить домой и предупредить, что приду позже, чем обычно.